Помните, «обокраденный» Шпак в фильме Гайдая «Иван Васильевич меняет профессию» возмущается: «И они еще борются за почетное звание дома высокой культуры быта». И интерьеры вспоминаются – уютные чистые подъезды, коляски и велосипеды прямо на площадках, цветы, красота и порядок. Такие дома есть и в Павлодаре. И с почетными табличками, и с культурным бытом. Рассмотрим на примере, можно ли соединить и то и другое, и отчего зависит победа в этой борьбе – за культуру и за быт.
Наталья Миронова:
«Материально люди стали лучше жить – одних машин новых сколько. А дружнее жить не стали — сейчас каждый сам по себе».
На пятиэтажке по ул. Лермонтова, 110 есть табличка времен СССР – «Дом борется за звание “Дом высокой культуры и образцового порядка”». Под ней на стене – современное граффити «Можно всё» и рисунок – улыбающаяся рожица с высунутым языком. Все вместе получается очень символично. При Советском Союзе два соседних дома боролись за звание образцовых – этот и по ул. Кутузова, 16.
– Наш КСК обслуживает 9 домов. Старые «хрущевки» – пятиэтажки, в основном, 1961–63 годов постройки. Дом по адресу ул. Кутузова, 18 построен в 1972 году, 18/1 – в 1973-м, – рассказывает председатель ПКСК «Иртыш» Наталья Станиславовна Миронова. – Интересно вот что: дома ведь были государственные, не частные. А жильцы все выходили, если нужно было привести в порядок подъезд или двор. Убирали, мыли, чистили, красили лавочки, белили цоколь и бордюры, сажали деревья, цветы, ухаживали за детскими площадками, да и строили их сами. Цветы стояли в подъездах на подоконниках, на окнах нередко были занавески, на полу – коврики и дорожки. К праздникам своими руками оформляли красиво подъезды. Всё делали сообща, все соседи семьями, взрослые и дети. В 90-е годы всё это сошло на нет. Когда я пришла в ПКСК в 2009 году, 4-й подъезд дома по Лермонтова, 110 еще занимался этим. Сейчас уже нет.
В общем, уже не борется. А вот в доме по Кутузова, 16 первый подъезд держится. Там живет старшая по дому Татьяна Ивановна Сысолятина. На таких энтузиастах всё и держится.
– Сейчас у многих людей в голове только деньги и выгода, к сожалению. А ведь КСК – это планово-убыточное предприятие. Прибыли здесь быть не может. Налоги мы платим по начислению, а ведь у нас немало должников. На данный момент жильцы задолжали 800 тысяч тенге. А надо готовиться к предстоящему отопительному сезону. Бабушки-пенсионерки еще помогают в вопросах организации. Но старое поколение уходит, а молодежи, похоже, ничего не нужно. Системе КСК 20 с лишним лет, а вопрос всегда один и тот же – «А за что мы вам платим?» Обидно такое слышать. Ведь у всех в квартирах всегда есть вода, тепло. Особенно в наших домах – они теплые. А на целевой сбор с трудом жильцы платят деньги. Особенно молодые предприниматели: «Вы, мол, вообще, отстой, у вас даже интернета нет и компьютер допотопный». В общем, отношение стало какое-то потребительское. Все знают свои права – это хорошо. А про обязанности почему-то не вспоминают, – говорит Миронова.
Жильцы не осознают принцип КСК – это, буквально, «кооператив собственников жилья». Группа инициативных товарищей, которым все остальные жильцы делегировали свои полномочия (и деньги), потому что активистам есть когда заниматься, к примеру, подготовкой дома к зиме, а всем остальным – некогда. И общения стало меньше. Раньше соседи дружили. Сейчас многие соседи практически не знают друг друга, даже в одном подъезде. Не хотят. Нередко рассказывают: услышав перед выходом из квартиры, что в подъезде кто-то идет, люди ждут, пока пройдут соседи, и только потом выходят сами – чтобы лишний раз не сталкиваться с другими жильцами. Вот такой парадокс. И общая площадь, которой владеют и пользуются все (и должны содержать) оказалась никому не нужна. В КСК говорят, к сожалению, сейчас уже стало обыденностью, когда зловонные пакеты с мусором жильцы выставляют в подъезд, либо бросают в урну у подъезда.
– Я обращалась к участковому не раз – как можно таких привлечь к административной ответственности? Или объявление клеят где попало. Участковый затребовал видеосвидетельство правонарушения, и еще показания двух свидетелей. Я была шокирована: в засаде, что ли, караулить? – рассказывает Наталья Миронова. – Нагрузку участковым, конечно, увеличили, да и меняются они один за другим. Мы их толком и не видим. Позвонишь – отвечают: а он здесь больше не работает. Получается замкнутый круг – людям надо, чтобы штрафовали тех, кто мусорит, обеспечили порядок, но содержать, платить ни за что не хотят – ни за камеры наблюдения, ни за освещение двора. И на собрания-то никто толком не ходит. Только сотрудники КСК всё должны делать сами. Видимо, бесплатно.
Рассказала Миронова и о работе ОКМС – общественных комитетов местного самоуправления. Город был поделен на 8 секторов (сейчас сектора укрупнили – их четыре, стало неудобно).
– Мы собирались раз в месяц – председатели КСК, представители акима по микрорайону, специалисты жилищной инспекции, участковые. Теперь это всё убрали. Нужно все решать в жилищной инспекции. И справиться оперативно с проблемой вот на таких собраниях или по телефону нельзя – нужно писать письмо, ответ будет в течение 10–30 дней! Уходит столько времени! Что делать с вопросами, которые нужно решить сегодня, сейчас? Вот в группе КСК в мессенджере Вотсап коллеги прислали видео – в одном из павлодарских дворов дерево накренилось, корни уже в воздухе висят. И наши службы не убирают! Неужели нужно дожидаться, пока беда случится, и оно свалится на кого-нибудь? Да и жильцы сами не торопятся. В доме Кутузова, 18/1 течет крыша – хорошо так бежит. Мы провели собрание в конце марта, но люди до сих пор не собрали деньги на ремонт. А про подвалы вообще никто не думает. Это общая собственность, но мало кто это понимает. Моя квартира – вот это моё, а остальное – нет. Понятно, что крыша на самом верхнем этаже. Но ведь потолок-то есть у вас в квартире? Логика такая, будто дом пусть хоть свалится, а квартира останется в воздухе висеть.
Отметила председатель ПКСК «Иртыш» и программу модернизации жилья. Правда, с пояснениями.
– Единственно, к чему нужно серьезно подойти, – это определить верный фронт работ. Что действительно нужно ремонтировать в каждом конкретном доме? В том же фасаде – не только побелить-покрасить, а законопатить все температурные швы. Дом по ул. Кутузова, 18 участвовал в модернизации в 2012 году. Отремонтировали кровлю, заменили бойлер и полностью заменили инженерные сети. И вот всем председателям КСК и всем жильцам я говорю: инженерные сети по программе модернизации не нужно ремонтировать. Потому что срок годности труб – 2 года. Мы уже после той модернизации их заменяли. А платить еще за те – до 2019 года. Ну, это была разведка боем, и меня никто не предупреждал о таком. А вот кровлю, цоколь, отмостку, крыльцо, козырьки – это можно сделать. Работа очень дорогостоящая, жильцам самим не вынести такой ремонт, – считает Миронова.
Дом № 16 по улице Кутузова в борьбе с соседским лермонтовским остался без таблички. Однако оригинально оформленный двор именно здесь. Старшая по дому и костяк энтузиастов сами соорудили замечательную детскую площадку из подручных средств. Дети с удовольствием лазают по башне из покрышек, малышня играет на качелях. Самодельные малые формы, пусть и в наивном стиле, радуют глаз. Но нравится это, оказывается, не всем. Недавно в свежепокрашенной беседке до основания ободрали со столика краску. И дворовая скамейка пропала. Кто и зачем это делает – неизвестно. В КСК говорят – видеозаписи нет, значит, к участковым обращаться бесполезно.
Татьяна Дьяконова:
«Отчего так получается – не знаю. Может, дело всё в самих людях».
Еще один дом – по адресу ул. Кутузова, 6/2, относится к кооперативу собственников помещений «Гектор». Здесь тоже табличка: «Подъезд № 3 передан жильцам на социалистическую сохранность. 20.12.1986 г.». Примерно в этот период я в том подъезде бывала – мы детьми из соседних домов ходили поглазеть, какая красота: цветочки на окошках с занавесками, на площадках стулья и кресла, коврики на полу, по стенам – плакаты и картины. Сейчас в этот самый подъезд зайти не удалось, но в каком он состоянии, как и другие, рассказала старшая по дому, пенсионерка Татьяна Дьяконова.
– Я живу в этом доме с 1971 года, со дня заселения, – говорит Татьяна Дмитриевна. – Муж получил квартиру от организации. Потом он умер, дети создали свои семьи. Квартиру разменяли, я постаралась остаться в этом же доме. Потому что в те годы народ здесь был, как одна семья. Дом был образцовым, и люди были хорошие, отзывчивые – все праздники гуляли вместе, общались. Может, потому что заселялись почти одновременно, и работали зачастую вместе, и дети были примерно одних лет. Все вместе жили. Сейчас все разные: пенсионеры уходят, молодежь заселяется, много квартир сдают.
Много людей приезжают из села и, видимо, несут свои привычки в городской быт, – предположила один из факторов перемен последних лет старшая по дому. Вроде, вышел за ворота, и всё это уже не мое. Получается, можно и плюнуть, и мешок с мусором за дверь бросить. Говорит, пытались и сейчас цветы в подъезде по старой памяти ставить – бесполезно. Либо они исчезают, либо цветочные горшки быстро заполняются окурками. Никому ничего не нужно, увы.
– В 2010 году крышу крыли – два года добивались этого ремонта, – сетует Татьяна Дьяконова. – Текла крыша, подсчитали, сколько нужно денег, связалась я с ЖКХ, с акиматом. Стали собирать – и началось: «А я на первом этаже живу, пусть те, у кого течет на пятом, и сдает деньги». Собрали 45 % примерно. От отчаяния руки просто опускались – я вернула под роспись деньги всем обратно. И тут наш и еще один дом в Павлодаре попали в программу оказания социальной помощи по ремонту. Люди собирали справки о своих доходах и т.д. Добились мы, нашли кровельщиков, отремонтировали крышу. На оставшуюся сумму установили металлические двери с домофонами и сделали ремонт в подъездах. Все остались довольны, всё получилось.
В программе модернизации участвовать не стали – не сошлись с представителями ЖКХ в расчетах покраски фасада. Насчитали примерно 7 миллионов. Дьяконова же высчитала по-другому, сколько квадратных метров нужно покрывать краской – балконы же с окнами красить, сами понимаете, не нужно. И в итоге отказались от ремонта.
– Ходила в акимат, установили детскую площадку. А сейчас на собрания приглашать перестали даже, – заметила Дьяконова. – Говорю-то я как есть, и, видимо, это не нравится. А двор наш дважды хотели застраивать. В садике хотели дома поставить, я в газету даже писала. Прекратили потом, нашли в других местах, где поставить. Год-два назад опять стали бурить во дворе, хотели девятиэтажку строить. На прием ходила в акимат, отстояла двор. Но, видно, мало кому сейчас это нужно.
В одной квартире, по словам старшей по дому, поселились дебоширы-наркоманы. Шумят, швыряются из окон табуретками и варят что-то едкое, ужасный запах по всему дому распространяется. «Но участкового мы не знаем, они меняются постоянно. Обещали прислать дежурного, недели полторы ждем. Как они будут выяснять, кто с пропиской, кто без прописки живет, если они свой участок не проверяют, не знаю», – пожимает плечами Дьяконова.
– Сейчас бойлер надо менять – ему 40 лет, он на ладан дышит. В пределах миллиона опять надо – меня в дрожь бросает, как я буду собирать с жильцов эти деньги. Возмущаться будут. Можно ничего не делать, так будут потом возмущаться, почему горячей воды и тепла нет. Или ежегодная наша летняя проблема – целевые взносы на подготовку к отопительному сезону. Стабильно несколько человек не сдают деньги никак. Неприятно то, что получается, будто я попрошайничаю: «Дайте, пожалуйста». Дверь захлопывают перед носом, стоишь, как оплеванный. Я хотела бросить, заявление написала, а на собрании меня опять переизбрали. Уже неинтересно стало, как в стену упираешься. Не хочется унижаться. Раньше на субботники инициативные люди выходили – подметали, красили. Сейчас по 100 тенге на краску с кистями собрать проблема. И в этом году у нас малые формы не покрашены, и наш уютный тенистый двор не оформлен остался.
Ирина КОВАЛЁВА, фото автора, «Наша Жизнь» №26, 05.07.17
