У каждой семьи есть свои супергерои. Они выглядят не так, как в голливудских фильмах. И героизм их не кричащий. Мой супергерой остался в памяти невысоким, юрким, смешливым – постоянно с улыбкой и шутками-прибаутками. Многочисленные внуки его ласково звали «дед Алешка». Ну как его воспринимать серьезно, если он все время хохмит?
В этом парадокс мирного времени – обесценивание прошлых побед. И даже 9 мая 2015 года проскальзывало: мол, неправильно это – вспоминать о заслугах дедов, выставляя напоказ уходящее в прошлое историю, и похваляться не своими достижениями. Да, это не наши ордена, не наши подвиги. Не мы проливали кровь, не мы трудились без сна и отдыха, не мы преодолевали нечеловеческие лишения и трудности. Но Победа эта – сила и гордость нашего рода, – так может сказать каждый, чьей семьи коснулась та война. Чувство единения – вполне реальное ощущение: значит, и в наших жилах течет кровь победителей. И все мы можем сделать нашу жизнь достойной памяти предков. Для начала нужно вспомнить все.
Мой дед Алексей Васильевич Петушков (1912–1997) родился в селе Малый Узень Саратовской области. Но вся жизнь его была связана с Павлодаром. Хотя, судя по рассказам, попутешествовать ему пришлось немало. Всегда бодрый, веселый, озорной и шустрый, несмотря на осколочные ранения в голову и ногу. Правда, порой он пугал меня каким-то демоническим блеском в глазах.
Читаю запись в военном билете: «Капитан запаса, 37 авиаремонтная мастерская Военно-воздушных сил Северного флота, 92-я морская бригада – с 22.06.1941 по 8.04.1943». Незадолго до гибели он говорил о том, что «скоро можно будет рассказать о войне все». Вообще, о войне он говорил крайне мало. И о Ленинграде вскользь, и о Сталинграде. Даже сейчас у меня как-то не вяжется воедино, что мой юморной дедок и «морпех – черная смерть», как таких солдат называли гитлеровцы, – один и тот же человек.
О том, что как дрались солдаты 92-й морской бригады, известно из дневника убитого в Сталинграде офицера Гофмана 267-го пехотного полка 94-й дивизии Вермахта: «Идет бой в элеваторе. Там русские смертники. Если все дома в Сталинграде будут так обороняться, то из наших солдат никто не вернется в Германию». Конец этого боя также описан в дневнике: «В здании элеватора найдено около 40 трупов русских. Среди них половина в морской форме – морские дьяволы. Захвачен один пленный, тяжелораненый, который не может говорить или притворяется. Весь наш батальон по численности меньше штатной роты. Таких ожесточенных боев наши старые солдаты не помнят».
В Волгоградской гимназии № 4 более полувека назад создан Музей боевой славы 92-й Краснознаменной отдельной стрелкой бригады морской пехоты. Материалы, собранные школьным музеем, гласят: «Бригада сформировалась 2 сентября 1942 года. Вступила в бой 18 сентября… Стратегическое положение, занимаемое в тогдашней южной части города зданием элеватора, обусловило необходимость усиление его обороны. С верхних этажей элеватора можно было вести и разведку, и оборону правого берега Волги. Было решено усилить оборону самого высокого здания в городе… Морякам пришлось прорываться в здание элеватора, закрепившись в котором, они сразу же оказались в окружении. Противник делал все для того, чтобы уничтожить моряков. Пока горстка храбрецов отстаивала элеватор, основные силы бригады сражались за улицы, прилегавшие к Волге и устью р. Царица. Им пришлось оборонять участок фронта длиной в 2,5 км и шириной 25–150 м в глубину от берега Волги. Против 92 бригады действовали 4 дивизии противника – танковые, моторизованная и пехотная. За две недели боев из пяти тысяч моряков-североморцев, составлявших бригаду, в живых осталось 214 человек. В новом составе 92-я отдельная стрелковая бригада защищала район завода «Красный Октябрь» и Мамаев Курган с октября 1942 г. по 2 февраля 1943 г. После окончания Сталинградской битвы с конца апреля 1943 г. 92-я бригада морской пехоты влилась в состав 93 Гвардейской стрелковой дивизии».
В 1977 году был открыт памятник защитникам Сталинграда в боях за городской элеватор. Надпись на стеле памятника гласит, что здесь в сентябре 1942 – январе 1943 сражались моряки, пехотинцы, артиллеристы 35-й и 36-й гвардейских стрелковых дивизий, 10-й стрелковой и 154-й морской бригад, 271-го полка 10-й дивизии НКВД, 502-го истребительно-противотанкового артиллерийского полка, моряки-североморцы 92-й отдельной стрелковой бригады.
…Дед Алешка ни со своими детьми, ни с внуками воспоминаниями о войне особо не делился. Мой папа, Алексей Алексеевич Петушков, говорит, о боевом пути отца ему известно немного. В послевоенные мирные годы мало кто открыто упоминал о том, что пришлось пережить.
– Он с 1939 года воевал, еще в финскую войну, – рассказывает Алексей Алексеевич Петушков. – Говорил, что в химических войсках был, и вроде как даже на них химоружие испытывали. Про Черное море говорил, как их в десант бросали на торпедных катерах. Потом на Северный флот перебрасывали, он был морским пехотинцем. В Ленинграде был, рассказывал о том, как ехал в бронепоезде. Про Сталинград не любил говорить – вскользь вспоминал. Ранение получил в 43 году, контузия была, осколки в ноге и в голове. Что-то говорил о спецслужбе, военной контрразведке. И о том, что скоро можно будет все наконец-то рассказать. Может, в системе НКВД был, в СМЕРШе, боролся с вражеской агентурой. Не успел раскрыть эту тайну…
По профессии дед был механиком и водителем. Из армии ушел моряком, «старшиной второй статьи». Но и после 9 мая 1945 года война для него не закончилась. Почти до конца 40-х годов, проживая с семьей в Ульяновске, он работал на складе боеприпасов. Работа в арсенале состояла в обезвреживании авиационных бомб. Мой отец говорит, что во многих семьях в память о той поре остались самодельные алюминиевые кастрюли и чайники – «перекуем мечи на орала» в те годы выглядело и так.
Были у деда военные награды и памятные послевоенные. 9 Мая обязательно ходил на встречи с ветеранами. У Вечного огня – никаких слез. И лишь во время праздничных застолий военные песни он пел очень громко, почти переходя на крик.
К сожалению, мало кто из обывателей верил в тот запутанный вихрь событий, что происходил с человеком на войне. Сегодня сложно представить, как все эти невзгоды могли произойти всего за одну жизнь, за несколько лет войны. И как это можно было пережить, не изломаться, сохранить веселый нрав и жизнелюбие. Немудрено, что в мирные годы фронтовикам с непростой историей проще было молчать. И они привыкли лишь сухо и скупо отвечать на вопросы.
Да и мы, дети и внуки, старались не лезть в душу с расспросами. И в этом трагедия – ушло поколение, о котором известно очень мало. Осталось множество семейных преданий, загадок и тайн, которые еще только предстоит раскрыть. Интерес к участию родственников в Великой Отечественной войне не просто не угасает, а возрастает. И каждая семья становится сплоченным поисковым отрядом.
Ту информацию, на получение которой раньше уходили годы запросов и переписок, сегодня можно получить за считанные минуты благодаря интернету и снятию грифа «Секретно» со многих документов времен Великой Отечественной войны. Сейчас я расследую еще одну историю, связанную с военным прошлым моего деда.
Павлодарец Юрий Петрович Теплов (он приходится мне двоюродным дядей), внук легендарного героя Семена Теплова, рассказывал об интересном случае. Когда он после войны учился в Ленинграде, в одном из исторических музеев увидел газетную страницу с заметкой о подвиге моего деда. Ленинградская газета писала о том, что на военном катере, который подвергся атаке, стали взрываться снаряды. Чтобы спасти судно, дед стал сбрасывать рвущиеся боеприпасы в воду. Где это было? В каком именно году? Тогда ли дед получил ранение? Поиском и проверкой этих данных я сейчас и занимаюсь.
Распутывая эти нити, мы выпускаем на свободу ту, другую жизнь наших супергероев, что десятилетиями хранились лишь в их памяти и тайниках военных архивов. Это важно, чтобы жить без домыслов и недомолвок, открыто и искренне. Мы говорим, рассказываем, делимся сокровенным. И главное – спрашиваем, запоминаем и пишем семейную историю.
Ирина КОВАЛЁВА, фото из личного архива, НЖ№20, 21.05.15
