Павлодарский Дом мамы обустраивается на новом месте. Недавно состоялся переезд. И сейчас мамы с малышами вовсю заняты приятными хлопотами — создают уют в теплом Доме. Как пережили первую волну пандемии, с чем столкнулись в период карантина, что планируют и о чем мечтают в Доме, где спасают детство и семью, читайте в нашем материале.
Не бросай меня, мама
Стены могут быть разные. Главное – что внутри. Это домашняя атмосфера поддержки, помощи и надежды. У каждого ребенка должна быть мама. У мамы – силы жить, любовь для себя и малыша. Это основа основ.
Общественный Фонд «Ана Yйi» (Дом Мамы) создан в 2013 году по инициативе Айдына и Анары Рахимбаевых. Суть – профилактика социального сиротства и уменьшения количества детей, попадающих в детдома. Идея вызвала резонанс, многие казахстанские бизнесмены стали меценатами благотворительного фонда. Сегодня в 18 городах Казахстана действует 21 «Дом мамы». За семь лет предотвращено 69 % потенциальных отказов от детей.
Организаторы поясняют: миссия фонда – сохранить ребенка в семье, с родной матерью. Проект призван помочь женщинам в сложных жизненных ситуациях предоставить им моральную и материальную поддержку. В Павлодаре «Дом мамы» основан в августе 2014 года. За шесть лет здесь нашли поддержку 175 детей и 160 женщин. А его самые первые маленькие выпускники в этом году стали первоклассниками.
В кризисном центре оказывают поддержку женщинам до 30 лет на третьем триместре беременности, либо с ребенком до 18 месяцев, которые оказались в трудной жизненной ситуации и намеревались отказаться от ребенка. Здесь мамы с малышами живут, получают психологическую и медицинскую помощь, поддержку по восстановлению документов, оформлению пособий. Координатор проекта «Дом мамы» в Павлодаре – педагог, дефектолог, член Попечительского совета «Жас Ұрпақ» (Дом юношества) Асель Баянбаевна Абишева.
Путешествие в сказку
Жизнь в Доме мамы не стоит на месте. Идет плановая работа. Сейчас хлопоты с новосельем. Как провели обитатели кризисного центра эти несколько месяцев на карантине?
– Спокойно, ровно. Шефами нашего проекта сразу же были даны рекомендации по безопасности, – поясняет координатор проекта «Дом мамы» в Павлодаре Асель Абишева. – У дома есть внутренний двор, где гуляли с детьми. За пределы старались не выходить. Поначалу о новой инфекции было мало информации. Сейчас мы все уже знаем больше, в том числе и как может протекать болезнь у взрослых и у детей. У нас постоянный контроль медика, анализы ПЦР на коронавирус у мам и детей для детского сада – результаты отрицательные. Было время, когда мы, как и многие, столкнулись с проблемой отсутствия масок. Шили сами. У нас имеется швейное оборудование, маски делали для себя и на продажу по приемлемой цене.
Карантин – не помеха давней традиции костюмированных представлений в павлодарском «Доме мамы». Каждая сказка – праздник, к которому тщательно готовятся. В главных ролях – выпускники проекта. Костюмы продумывают и шьют сами. Фотосессиями и видеозаписями обязательно делятся в соцсетях.
– Мы все живем здесь одним домом. Наши девочки получают огромную поддержку от зрителей, комментариев, перепостов и новостей, – говорит Асель Абишева. – Мы обязательно уточняем у мамы, можно ли ребенка фотографировать. Все по желанию, добровольно. Обязательно берем согласие на фотосъемку и размещение материала. Креативные идеи, подготовка и реализация таких сказочных спектаклей объединяет и развивает. А красочные фотосессии привлекают внимание к тематике «Дома мамы». Мы делаем это и для популяризации проекта, чтобы люди больше о нем знали. Сейчас хотим от сказок перейти к новому проекту, пусть пока это останется секретом. Будут сюрпризы.
Помимо сказочных костюмов, в швейном цехе шьют все для себя – от домашних тапочек до теплых пижам. Есть опыт изготовления многоразовых масок с дизайнерскими принтами и логотипами, тканевых эко-сумок, подушек корпе. Готовы к заказам по пошиву.
Предыдущий арендованный дом был выставлен на продажу. Поэтому был найден новый «Дом мамы». Раньше здесь располагался пансионат для пожилых. В одном крыле дома провели ремонт, побелили, покрасили. Другое, с отдельным крыльцом, планируют после ремонта использовать иначе. За годы работы вариантов посильного заработка накопилось немало. И сейчас рассматривается несколько проектов.
Один из них – открыть ресурсный центр. В том числе для женщин, не проживающих в «Доме мамы». Например, для одиноких или многодетных мам, чтобы дать им возможность заработать. Рассматривают возможность обучения востребованным профессиям: мастер маникюра-педикюра, парикмахер, визажист, швея и т. д. Тем более, есть свой швейных цех и техника.
– Мы ходим расширить наш круг помощи, – рассказывает координатор «Дома мамы» в Павлодаре. – У нас очень много выпускниц, которые стали специалистами, открыли свои кабинеты маникюра и педикюра, хорошо зарабатывают. Есть и те, кто не просто работает, но и обучает. Может, многодетные мамочки без швейных машин смогут приходить шить к нам, пока за маленькими детьми здесь же присматривают. Сейчас мы продумываем разные варианты.
В швейном цехе девочки могут перешить и подогнать одежду под себя, и на свой вкус составить дет-ский гардероб. К слову, вещи для новорожденного на выписку – очень нужные в «Доме мамы».
– Когда мы беседуем с женщиной, которая решила отказаться от ребенка в роддоме, она лучше осознает ответственность за свой выбор. Мы разъясняем последствия отказа от ребенка и возможные пути решения. Задаем вопросы, которые помогают ей осознать свои ответы. И тогда она понимает, что малыш вообще ни при чем, он не виноват. А она крохе даже ничего на выписку не взяла. Потому что не собиралась его забирать. Это был «билет в один конец». Но проблему с одеждой для новорожденного решить легче всего. И в этот раз мы собрали все – от распашонок и памперсов до конверта.
В истории павлодарского «Дома мамы» немало хэппи-эндов. И даже свадеб. Буквально две недели назад выдали замуж одну из выпускниц. Жених – не отец ребенка, но полюбил малыша. Теперь они одна семья.
Реже восстанавливаются семьи с родными папами детей. Но и в этих случаях решающую роль сыграли их мамы, свекрови, когда узнавали о рождении внуков. И воочию увидели родную кровиночку. Были слезы, объятия и решения: даже если у матери и отца ребенка не получится восстановить отношения, дети не должны жить у чужих людей, пусть и оказавших помощь в трудную минуту.
А бывают случаи, когда женщины всячески скрывают от семьи рождение ребенка. Если роженица совершеннолетняя, она сама решает, что говорить своим родным по этому поводу. И родители не знают о беременности и родах дочери, о том, что у них есть внук или внучка. Причина – страх: «Маме боюсь сказать, это стыд и позор». Но после работы с психологом доверительные отношения в семье можно реанимировать.
Мамино «солнышко»
За время карантина ситуация с обращениями в кризисный центр несколько поменялась. Целевая аудитория – женщины-отказницы. И в марте 2020 года, как раз с объявлением пандемии, было пять таких отказов. Из них три женщины все же выбрали решение не бросать ребенка. Одна мама с малышом сейчас живет в «Доме мамы». Еще две со своими детьми остались в семьях, с ними постоянно поддерживают связь и консультируют.
– Асель Баянбаевна, почему женщины принимают решение об отказе? Почему так сложилось в обществе: рожать не в браке – стыдно. А бросать свое дитя – разве нет? А мужчине покидать беременную женщину? И еще одна причина: родители, взрослые женщины и мужчины отказываются от своих беременных дочерей – это ұят.
– Действительно, причины разные. И во многом срабатывает менталитет. Сейчас работаю с одной девушкой по телефону, ей осталось два месяца до родов. Она из другого региона, где отношение к такой ситуации строгое. И мама дала ей понять, что не примет, если случится то, что уже случилось. Девушка приехала к нам в область. Мы переписываемся и разговариваем каждый день уже третью неделю. Я понемногу даю ей информацию для размышления. Она рассказывает свою историю, плачет, успокаивается, снова плачет. Но сейчас уже не так категорична и понимает безнравственность своего первоначального решения об отказе. Мы продолжаем работать с ней.
– Медики и психологи говорят, что в первый год жизни ребенка каждый день с матерью имеет значение. И даже временный отказ от ребенка может сказаться печально.
– Случается, когда мать временно и вынужденно оставляет ребенка, например, она в больнице. Даже если малыш в безопасности, уже подрос и понимает, где его мама, то все равно для детей разлука нелегко переносится. Но в первый год жизни такая ситуация – это травма привязанности. Поэтому я никого из наших девочек не убеждаю выходить на работу, пока не исполнится год ребенку. Радуйтесь этому времени, когда можно быть вместе с ребенком. За этот год детки научатся ползать, улыбаться, гулить, сделают первые шаги. Наблюдать эти изменения каждый день – большое счастье.
– Сложно бывает работать с принятием мамами новой информации?
– Влияет все: уровень образованности, воспитание, менталитет. В нашем регионе отказы, в основном, из-за проблем психологического плана. Например, между роженицей и ее мамой очень холодные, не доверительные отношения. И только потом уже та, что роженицу оставил отец ее ребенка. Это целый комплекс проблем. Когда мама лишний раз не обнимала свою дочь, не называла ее «солнышком», это сильно сказывается в дальнейшем. Но при работе с психологом эта связь восстанавливается. И отношение меняется сразу и к собственному ребенку, и в целом к жизни. Когда есть материнская любовь, человек обретает крылья. Когда мама принимает дочь, осознает свои ошибки – все каналы жизни возрождаются. И это отражается на воспитании ребенка.
– Обычно сценарий похож: узнав о беременности, мужчина исчезает, а в своей семье женщина не находит поддержки.
– Все идет из семьи. Был в нашей практике случай, когда женщина отказалась от своего сына, когда ему исполнился год. Выяснилось, что от нее в свое время тоже отказалась мама. Когда девочке исполнился ровно 1 год. Другая женщина отказалась от ребенка в три месяца – как и ее мать когда-то. Еще одна – в 1 месяц решила оставить ребенка. И тоже повторила сценарий своей матери, бросившей ее именно в этом возрасте.
– Такое совпадение! В чем взаимосвязь?
– Например, в родологии (родология – возникшая 20 лет назад авторская методика по изучению поведенческих сценариев поколений, на стыке психологии, генеалогии и генетики. Основоположник – российский ученый В. Докучаев – авт.) изучают принцип повторяющихся жизненных сценариев. Слова и мысли материальны, это проверено каждым человеком. Установки нужно менять и закреплять. Когда женщина к нам попадает, мы даем ей время прийти в себя. У нас домашняя обстановка, нет муштры и казенной атмосферы. Оттаяв, она сама начинает рассказывать девочкам свою историю. Они общаются. И затем уже мы присоединяемся. Работает психолог. Объясняется, почему случилась эта ситуация.
– Чтобы было осознание: в беду может попасть любой человек, и важно понимать последствия и свою ответственность за них?
– У каждого из нас в роду было много травмирующих ситуаций – война, голод, репрессии, потери. У каждого в семье есть свои сложности. И с ними нужно уметь справляться. Когда человек под гнетом проблем, он не видит возможностей. А у счастливого человека есть все ресурсы для изменений и роста.
– Может, эти женщины не прошли сепарацию в родительской семье? И не чувствуют себя взрослыми, ответственными за свою жизнь и за ребенка?
– Это больше присуще молоденьким девушкам. За шесть лет у нас было три несовершеннолетних мамы. С ними сложнее – они сами еще дети. В таких случаях нотариально оформляется доверенность от родителей на официальное представление интересов девушки. Мы замечаем наивность, инфантильность во всем. Например, на вопрос о беременности одна из них ответила: «Я планировала, мне было интересно, как это». И опять мы возвращаемся к жизненным сценариям: мама этой девушки тоже родила, когда ей было 16 лет.
– Что еще может осложнить работу?
– Здесь те, кто осознает: никто больше им не в состоянии помочь. Мы предоставляем комфортную среду и поддержку попавшим в беду женщинам, у которых нет помощи извне. Сложно бывает, когда женщина с алкогольной или наркотической зависимостью. В результате происходит деградации личности. И ребенок не нужен. За все время работы
«Дома мамы» у нас была только одна женщина, согласившаяся на лечение от зависимости. На период лечения ребенка определяли в детское учреждение. После окончания лечения мама забрала малыша. Но ремиссия оказалась короткой. Увы, женщина вернулась к привычному пагубному образу жизни.
– Имеет значение среда?
– В «Доме мамы» у женщин с зависимостью все под нашим контролем. А потом опять по-старому. Но ремиссия для воспитания ребенка уже в самостоятельной жизни должна остаться на всю жизнь. Как при любых других заболеваниях, когда люди вынуждены поддерживать свое здоровье пожизненно. Беда в том, что такого рода зависимость накладывает отпечаток на личность, на то, как будет воспитываться ребенок. За шесть лет работы у нас было девять мам с зависимостями. Все, что могли, мы сделали. Шансы и ресурсы были у всех равные. Но исход, к сожалению, один. Все эти девять детей оказались в Доме малютки. И затем усыновлены.
Портрет отказницы
Решение об отказе дается женщинам очень непросто. Они думают над ним не один день и решаются на тяжелый выбор не за один раз. Если в каком-то случае женщина отгораживается при решении отказа от ребенка ледяной стеной, то другие говорят, что это только на время. Но сами понимают, что не вернутся за младенцем – ни через три месяца, никогда.
В «Доме мамы» они называют друг друга «девочки, девчонки, девчата». На сайте dom-mamy.kz в аналитическом обзоре социально-демографических данных, собранных за время деятельности проекта, описана одна из многих отказниц. «Если описать типичный потрет подопечной «Дома мамы», то мы получим образ женщины в возрасте до 30 лет. Как правило, у нее есть среднее специальное образование, но она не имеет постоянного места работы или работает за низкую заработную плату и испытывает материальные трудности. Скорее всего, она воспитывалась в многодетной семье, отношения с родителями носили отчужденный и часто конфликтный характер. Отношения с партнером не зарегистрированы официально, нестабильны, и после наступления беременности происходит их разрыв. Нередко девушка подвергалась насилию со стороны близких или партнера. На момент обращения в «Дом мамы» она находится в трудной жизненной ситуации в связи с беременностью, оказавшись без поддержки партнера и испытывает давление (отвержение) со стороны самых близких людей».
По статистике четвертая часть всех обращений в «Дома мамы» – от выпускниц детских домов. Чтобы круг не замкнулся, и дети этих девушек не становились социальными сиротами, в 2016 году фондом был основан второй проект – Национальное агентство по усыновлению. Это профессиональная подготовка, сопровождение приемных семей и развитие культуры усыновления в обществе. Сейчас для тех, кто решил усыновить ребенка, обучение в Школе приемных родителей необходимо на законном основании в обязательном порядке.
– В «Доме мамы» в Павлодаре за шесть лет жила 21 девочка, оставшаяся без попечения родителей, из детских домов и интернатов. Из них только одна была сиротой, у которой погибли мама и папа. Все остальные – социальные сироты, – констатирует факты Асель Абишева. – Они отказываются от своих детей в те же сроки, повторяя сценарий, которой прошли их мамы. Ребенку год. Молодая мама разворачивает в мою сторону его стульчик для кормления. Рядом кладет его свидетельство о рождении. И говорит то, что давно обдумывала: «Все. Я ему ничего не смогу дать». И тут же превращается в каменную стену. Это ее защитная психологическая реакция. Ее мама когда-то поступила так же. Мы долго разговаривали. Но она все равно уехала. Этот ребенок растет в приемной семье. У него другое имя и другая жизнь. Его родители знают об этой истории, они готовы прервать цепь этих установок и живут по новому сценарию. Ребенок окружен вниманием и любовью.
Как еще можно разорвать порочный круг? Неужели получается так: из детдома – в Дом юношества, а затем – в «Дом мамы»? Еще одной причиной, по которой в кризисных центрах оказываются выпускницы детских домов, становится проблема с получением сиротам жилья.
Все в Павлодаре помнят случай в начале лета: конфликт жителя пятиэтажки и полицейского. На шокирующем видео – и женщина с коляской. В начале сентября оглашен приговор в отношении молодого человека – 2,2 года лишения свободы. Мама с малышом сейчас живут в «Доме мамы». Платить за съемное жилье нет возможности, единственный кормилец – за решеткой. А молодая мама – сирота.
В своих выступлениях общественный деятель Асель Абишева не раз поднимала проблему прекращения сопровождения государством выросших детей-сирот. Нет адаптации к обычной жизни, нет возможностей проявить себя, нет жилья. Нет прописки – и, соответственно, не оформишь пособия – АСП, к примеру.
– Мое личное мнение: система детских домов себя изжила, – уверена Асель Абишева. – Как дети могут научиться готовить, делать уборку, распределять семейный бюджет, строить отношения? Это серьезная проблема. Нам выпускницы детдомов рассказывали, как некоторые из них тратили полагающиеся при выпуске средства. Например, одна девушка поехала к подруге в другой город, купила айфон последней модели, дорогие сапоги и дубленку. Все, деньги закончились даже на еду. Пришлось продать новую обувь и одежду.
Когда в «Дом мамы» приходят выпускницы детдомов и интернатов, сразу в график дежурства по кухне в одиночку их не ставят. Они учатся у девочек, которые умеют и любят готовить. Зато потом те, кто прожил больше трех месяцев, могут уверенно и плов приготовить, и пироги напечь.
– Я считаю, систему детских домов пора расформировывать, например, по грузинскому опыту, – предлагает пути решения проблемы куратор павлодарского «Дома мамы». – Во время учебы по проекту Национального агентства усыновления мы хорошо изучили его. Обучение у нас проводили и грузинские соцработники, и это совсем другая профессия, нежели у нас. В Грузии соцработник с огромным функционалом, престижем в обществе и приличной зарплатой. Население в стране у них, конечно, намного меньше. Но при Саакашвили за три года закрыли все детские дома. Остались только специализированные интернаты с очень сложными детьми. Всем остальным детям нашли семьи.
В чем новшества? По словам Абишевой, в Грузии решили, в том числе финансово, стимулировать патронатные семьи. У нас пока в обществе мнение на этот счет зачастую негативное: мол, приемные родители наживаются на детях.
– Это абсурд. Чтобы у нас иметь зарплату в патронатной семье, нужно педагогическое образование и определенная категория, – поясняет Абишева. – Если образование другое – будет базовый оклад. И еще на ребенка – 10 МРП. Надо понимать, что приемная семья – это призвание. В Грузии повсеместно устроили Школы приемных родителей. Кстати, не все подряд прошли отбор. Соцработник контролировал отсев и мог по своим полномочиям и компетенциям отобрать ребенка у нерадивых претендентов. И еще в Грузии были увеличены выплаты за каждого последующего ребенка в патронатной семье. Для сельских семей эти суммы стали хорошей поддержкой. Не говоря уже о том, что эти средства гораздо меньше, чем подушевое обслуживание на одного ребенка в детских домах. А в семьях ребенок живет по-другому: это традиции, модель поведения и вовлечение в быт.
Мужчина и женщина
Когда в «Доме мамы» рассказывали о том, как пандемия сказалась на жизни и работе в нем, выяснилось следующее. В период карантина за помощью стала обращаться не совсем та целевая аудитория. В основном поддержка потребовалась женщинам, пострадавшим от семейно-бытового насилия, с маленькими детьми.
– Схема почти одна и та же: вся семья дома на самоизоляции, на работу не надо идти, а муж – любитель выпить… И в результате по бытовому насилию было очень много звонков. Если до карантина – один такой звонок в неделю, то в пандемию подобные случаи участились в 3–5 раз. Звонили: «Помогите! Муж избил, я стою в подъезде, босиком выбежала с детьми! Куда мне идти?» Такие ситуации были, мы выезжали, забирали. Хорошо, что обратились, позвонили. Информацию о нас находят в СМИ, интернете, соцсетях.
К слову, о силе соцсетей и общественного внимания. Недавно Асель Абишева опубликовала в своем аккаунте в «Фейсбуке» рассказ о женщине, которую жестоко избил муж. Далеко не в первый раз. После побоев пострадавшую госпитализировали. Но женщина боялась, что супруг не остановится, и управы на него не найти. И просила помочь оградить ее и ребенка от опасности.
– Это не совсем мой профиль работы. Я просто общественник по защите прав женщин. Да, мы встречаемся в работе со случаями бытового насилия, контактируем с психологами, врачами, инспекторами по делам женщин и т. д. В этом случае помочь могли только правоохранительные органы. С ее разрешения, не называя имен, я рассказала об этой истории. В это время как раз обсуждался законопроект о поправках, касающихся противодействия бытовому насилию. Реакция была молниеносная – и журналистов, и ведомств. Дело взял под личный контроль руководитель департамента полиции. Сразу отреагировала казахстанская общественница Анна Рыль, спрашивала, в чем нужна помощь. С жильем у женщины нет проблем, психологически она тоже восстановилась. Сейчас ей оказывают юридическую поддержку.
Женщина серьезно пострадала от кулаков физически подготовленного мужчины. Эта ситуация стала тяжелым испытанием и для ее мамы. Она тоже нуждалась в медпомощи. К тому же, раньше она не верила дочери, что зять опасен, когда выпивает, что ему не нужно открывать дверь. А теперь еще, скорее всего, и семья может быть разрушена.
Сейчас пострадавшую от побоев мужа выписали. Возможно, вскоре она будет готова рассказать другим, что попасть в беду может каждая. Даже взрослая самодостаточная женщина. После вмешательства общественности конфликт перешел в цивилизованную форму – спор решают адвокаты. Какую ответственность понесет агрессор, и что будет с семьей – пока неизвестно.
Но в других случаях сами женщины не готовы что-то признать или менять. Из позвонивших и сообщивших о домашнем насилии в «Дом мамы» за помощью идут далеко не все. Другие выговорятся, поплачут по телефону. И все. А те, кто приходят, максимум через неделю возвращаются обратно. Заявления на обидчика не пишут.
– Говорят: «Стыдно», «Что скажут родственники», «У нас же дети». И мужья, протрезвев, просят прощения. За весь период работы «Дома мамы» только две женщины в такой ситуации ушли с детьми от мужа-абьюзера, развелись, – рассказывает Асель Абишева. – Конфликт – это столкновение мнений. Значит, участвуют в нем обе стороны. Но есть конструктивный конфликт, где стороны договариваются, выясняют отношения, возможно, даже расходятся. Но делают это цивилизованно. И есть деструктивный конфликт – когда есть насилие. И в этом случае у мужчины больше силы. Но во всех видах конфликта есть психологически фактор. Нередко женщина не находит поддержки в родительской семье.
Насилие – не обязательно про побои. Оно бывает психологическое, финансовое, и т. д. Но, как правило, насилие было и раньше в семье пострадавшей или в семье мужа, и считалось нормой. Мол, меня били, и ничего – нормальным вырос!
– И снова идет – от одного поколения к другому. Усугубляют дело разные зависимости, – поясняет Абишева. – Были обращения, когда мужчины страдали игроманией. Папа приходит с работы и не подпускает к себе жену и ребенка, не участвует в жизни семьи. Он не пьет, но проваливается в игровой мир. А когда кто-то проникает на «его территорию», проявляет агрессию. И это тоже шло из семьи, когда «нормально» толкнуть или пнуть жену и ребенка. Психолог приглашал этих мужчин на консультацию, чтобы разобраться в ситуации с обеих сторон. Но такие мужья не приходят. И не будут меняться.
Кстати, психологи говорят о важности профессиональной поддержки как для женщин, так и для мужчин. Причем лучше обращаться вовремя, с профилактической целью. Сегодня помощь психолога уже норма, часть нашей жизни. Мужчины тоже нуждаются в психологической поддержке. Может, впору открывать мужские кризисные центры? Им также нужно выговориться, и, наверное, когда они ходят в баню, в гараж или на рыбалку, то получают своеобразную психологическую разгрузку. К слову, в практике павлодарского «Дома мамы» было два случая, когда женщины оставляли детей мужьям и уходили к другим мужчинам. Этим семьям была оказана психологическая и материальная поддержка.
Бесценный опыт
В массе административных, бытовых, юридических вопросов находится место для общения и доверительных отношений. Координатора проекта Асель Абишеву бывшие отказницы часто просят быть на партнерских родах. Это до карантина. А сейчас, даже после выпуска из «Дома мамы» связь не обрывается. Каждый день кто-то из девочек пишет и звонит, спрашивая совета.
– В семье к моей работе относятся нормально, с пониманием, все помогают. Мне работа интересна. Нигде и ни за какие деньги такую практику я бы не приобрела, только здесь. За годы работы отношение ко многому изменилось. Раньше при обучении были определенные рекомендации. Сейчас уже опыт подсказывает, что в каких-то моментах нужно быть более гибкой, где-то промолчать, в чем-то дать женщине проявить самостоятельность. Я абсолютно никого не учу. Самое главное, что мы даем женщинам увидеть смысл жизни. Должен быть понятен и виден результат. Нельзя жить бесцельно. Должен быть план для себя. В «Доме мамы» женщина должна осознать: «надолго я здесь? что меня ждет? как встать на ноги? что я могу сделать, имея помощь?». В общем кругу специалистов и единомышленниц чувствуется женская поддержка. Здесь наши девочки получают ресурс, чтобы наполниться любовью. И дать любовь своему ребенку.
«ДОМ МАМЫ», dom-mamy.kz, 8-800-080-77-71
(БЕСПЛАТНЫЙ КРУГЛОСУТОЧНЫЙ ТЕЛЕФОН)
Фото с официального аккаунта @dommamy_pvl в соцсети «Инстаграм» и страницы Асель Абишевой
Данная публикация была подготовлена при финансовой поддержке Европейского Союза.
Содержание данной публикации является предметом ответственности авторов и не отражает точку зрения Европейского Союза.
