Часть 7. Как разрушили Дрезден
Дрезден в пыли,
В мелком крошеве рухнувших стен,
Опаленный неистовым жаром.
Толпы живых,
Горы мертвых,
Фрагменты тел,
Освещённые светом пожаров.
Близилось окончание Второй мировой войны. Гитлер и Геббельс провозглашали с трибун тирады о выдержке и стойкости, тогда как Вермахт был уже не в состоянии сдерживать атаки союзников. Люфтваффе не могли защитить немецкое население от бомбардировок.
Вторая мировая отличалась двумя главными особенностями: она была на удивление подвижной и небывало жестокой. Народам внушалось, что они ведут войну «во имя справедливости, гуманности и христианства». Однако, если разобраться, все воюющие стороны вернулись к методам войны, которые цивилизованные нации, казалось бы, давно отбросили прочь.
Жители Дрездена издавна гордились своим городом искусств с его барочным замком, храмом Богоматери, знаменитой картинной галереей, музеем художественных ремесел, хором и оперой, всемирно известным техническим университетом. Они надеялись на более мягкую участь для своего замечательного города. Но смертоносная война им этого отнюдь не гарантировала. Впоследствии в воспоминаниях старшего поколения о лично перенесенных страданиях перемешивалась горечь от этой несбывшейся надежды и увиденной ими массовой гибели мирных людей.
В ночь с 13 на 14 февраля 1945 года исторический центр Дрездена был разрушен практически до основания. Дата налёта определялась погодными условиями. Именно в эту ночь метеорологи спрогнозировали над Дрезденом ясное небо. Командование британской бомбардировочной авиации проинформировало о налете командование Красной армии, линия фронта которой проходила в 150 километрах от столицы Саксонии.
Во второй половине дня 13 февраля с английских аэродромов для ночного налёта поднялось 245 бомбардировщиков типа «Ланкастер». Сопротивления не ожидалось. Город был затемнён, освещение улиц отсутствовало, но некоторые кинотеатры и кафе были ещё открыты — был день карнавала. В 21.40 прозвучала воздушная тревога, а через двадцать минут первые бомбы упали на город.
Эберхард Реннер (в 1945 году ему было 12 лет) вспоминал:
«Другие города научились бороться — воздушные налеты были обычным явлением в Кельне или Гамбурге, где жители знали как погасить пламя. Но в Дрездене всё, что мы имели — это несколько ведер песка и воды, которые стояли вокруг домов, и вместо того, чтобы гасить пламя, многие просто убежали. У дрезденцев всегда было преувеличенное чувство собственной значимости и распространено мнение, что англичане слишком культурная нация, чтобы уничтожить город, называемый Флоренцией на Эльбе. Как невероятно наивны мы были».
Гётцу Бергандеру, историку и хронисту тех событий, было тогда семнадцать лет и он жил вместе с родителями во Фридрихштате — районе, расположенном западнее старой части города. Он вспоминал: «Первыми над Дрезденом появились так называемые самолёты-«осветители». Это были высоко летевшие бомбардировщики, которые сбрасывали на парашютах ярко светящиеся белым и зеленым осветительные авиационные бомбы. Они освещали город так, что летевшие за ними бомбардировщики очень хорошо видели лежащий внизу город и могли опускаться в пике до 300 метров над землёй, сбрасывая бомбы прямо в намеченные цели».
После того, как цели были освещены и намечены, головным бомбардировщиком, кружившим над Дрезденом, был отдан приказ к атаке. Ковровая бомбардировка началась. Стратегия, лежавшая в её основе, была в мельчайших подробностях разработана тремя годами ранее. 14 февраля 1942 года для британской авиации была выпущена директива о так называемых «нравственных ковровых бомбардировках», в которой разрушение населённых мест было, по существу, объявлено первостепенной задачей. Подобное решение вызвало ожесточенные споры среди британских политиков: «Конечно, немцы всё начали, но ведь мы не должны становиться хуже их». Однако эти соображения никак не сказались на возросшей интенсивности авианалётов.
Первой целью новой стратегии был ганзейский город Любек, который разрушили бомбардировками в Вербное воскресенье 1942 года. Потом, с августа по октябрь, главнокомандующий британской бомбардировочной авиацией Артур Харрис распорядился сбросить с самолетов четыре миллиона листовок со следующим содержанием:
«Почему мы это делаем? Не из желания отомстить, хотя мы не забыли Варшаву, Роттердам, Белград, Лондон, Плимут, Ковентри. Мы бомбим Германию, город за городом, всё сильнее, чтобы сделать для вас невозможным продолжение войны. Это – наша цель. Если вы хотите позволить ввергнуть себя в пропасть вместе с нацистами, это ваше дело…».
В полночь с 13 на 14 февраля на Дрезден для второго налёта двинулась колонна из 550 бомбардировщиков, растянувшаяся на 200 километров. На сей раз цель можно было найти легко.
Бергандер: «Экипажи сообщали, что уже на расстоянии 150 километров был виден красный отсвет, становившийся всё больше. Это были пожары, к которым приближались их самолёты».
Во время двух ночных налётов на один из самых прекрасных городов Европы упало 1400 тонн фугасных и 1100 тонн зажигательных бомб. Такое сочетание вызвало опустошающий всё на своём пути огненный смерч, сжигавший город и людей. Подвалы не могли как прежде предоставить укрытие, так как адская температура и нехватка кислорода не оставляли шансов для жизни.
Бомбардировка Дрездена стала широко известной в мире после публикации романа американского писателя Курта Воннегута «Бойня номер пять, или Крестовый поход детей». Воннегут, воевавший на фронте и попавший в плен, находился в городе во время бомбардировки. Он описал свои ощущения, а так как писателем он был хорошим, то и описание у него получилось довольно «выпуклым». Так Дрезден стал символом жестоких и бессмысленных разрушений во время войны.
Последняя фаза Второй мировой потребовала ещё огромного количества жертв. В той последней фазе Дрезден был не первым и не последним немецким городом, который разрушили в результате ковровых бомбардировок. Распространение такой стратегии вызвало рост сомнений, и без того имевшихся у британских политиков и военных специалистов. В 1984 году известный физик Фриман Дайсон, работавший во время Второй мировой войны в исследовательском центре по разработке бомб, признавался: «Я неоднократно приходил к решению, что, исходя из моральных побуждений, обязан выйти на улицу и рассказать британцам, какую глупость совершили от их имени. Но у меня не хватило на это мужества».
Продолжение следует…
