В очередной раз, «обращая внимание суда», адвокат Бишимбаева зачитала выводы эксперта о левой ноге подсудимого при обсуждении его правой, сообщает Ratel.kz.
В специализированном межрайонном суде по уголовным делам Астаны подходит к концу судебное следствие по делу Бишимбаева под председательством судьи Айжан Кульбаевой. Можно подводить промежуточные итоги и давать первые оценки. И я сейчас не про степень доказанности вины, а про то, на каком уровне ведется этот процесс, за которым наблюдают десятки стран.
Итак, перед нами Бишимбаев с его обволакивающим голосом, даже в клетке ощущающий себя хозяином жизни в целом и команды своих адвокатов, изо всех сил старающихся ему угодить, в частности. С этими его высокоинтеллектуальными: «она эскалировала конфликт», «у нее была тревожно-избегающая привязанность», «токсичные поведенческие паттерны», «это все инспирировано Назым». И Кульбаева, которой некоторые юристы ставят в вину, что она начала главное судебное разбирательство со скучного зачитывания обвинительного заключения, во время которого одна присяжная заснула, позволила подсудимому очернять погибшую Салтанат и недостаточно решительно пресекала попытки адвокатов комментировать выступления друг друга, не дожидаясь прений.
Самой распространенной фразой этого процесса действительно стало: «Хочу обратить внимание суда и присяжных» — ею бесконечно прерывались допросы сторон, свидетелей, экспертов и исследование любого, даже незначительного доказательства. Но, заметьте несмотря на то, что у гособвинения сдавали нервы, адвокаты с обеих сторон, следуя своему сценарию, постоянно пытались устроить разборки между собой, с гособвинителями и с судьей, Кульбаева не допустила ни одного скандала и увода судебного следствия в сторону. Причем, как она умудрялась это делать, ни разу не повысив голос, не все даже уловили — все происходило как будто само собой, что уже говорит о высшем пилотаже. Еще одной запомнившейся фразой этого процесса стало ее: «Давайте я вам разъясню», после которой Кульбаева мягко разъясняла адвокатам очередную статью УПК. Это некоторых из них просто выводило из себя, судье пытались сделать отвод, защита Бишимбаева злилась и в конце концов стала допускать смешные ляпы.
На последнем судебном заседании во время исследования телефона подсудимого Бахытжана Байжанова, который, напомним. помимо того, что работал директором ресторана «БАУ», занимался еще и всеми личными бытовыми проблемами Куандыка Бишимбаева, была зачитана его мартовская переписка с уборщицей. Та писала, что ковры в квартире Бишимбаевых в крови, Бишимбаев дал пояснение, что это кровь не Салтанат, а его, потому что во время одной из их семейных ссор была разбита посуда и он наступил на осколок.
— Я наступил правой ногой, порезался очень глубоко, у меня большой шрам там есть, могу показать, — сказал экс-министр нацэкономики.
Его адвокат Назкен Кусаинова привычно попросила «обратить внимание суда» и зачитала из материалов дела заключение эксперта № 171004802 от 15 ноября 2023 года:
— На тыльной поверхности левой стопы в проекции основания второй плюсневой кости имеется ссадина линейной формы размерами 2 на 0,1 сантиметров, покрытая корочкой коричневого цвета выше уровня окружающей кожи, отслаивающаяся, обнажая розовую эпителизированную ссадину овальной формы. Вот в этой части я хотела зачитать и обратить внимание суда и присяжных заседателей.
— Защитник, во-первых, вроде бы подсудимый сказал на правой ноге, — обратила внимание Кульбаева. — Потом он сказал — шрам, а вы читаете про ссадину.
— Там не ссадина, уважаемый суд. На тыльной поверхности левой стопы в проекции основания второй плюсневой кости имеется ссадина линейной формы размерами 2 на 0,1 сантиметров, покрытая корочкой коричневого цвета.
— Вы хотели обратить внимание, что у подсудимого на левой ноге была ссадина на момент 10 ноября 23 года? — уточнила судья
— Это старая ссадина, — растерялась адвокат.
В тот день у защиты Бишимбаева вообще уже все шло не по сценарию, расписанному, как считают некоторые, каким-то очень грамотным политтехнологом. Весь процесс экс-министр уверял, что даст суду код от своего телефона, чтобы его можно было исследовать и прочитать переписку с Салтанат. На вчерашнем процессе он заявил: код даст только Назкен Кусаиновой, а та, разблокировав телефон, передаст его для исследования суду. Адвокат Бишимбаева Ерлан Газымжанов заявил, что, мол, телефон Салтанат пролежал ночь в суде и «у него утратились данные», и «такая же история может случиться и с телефоном Бишимбаева», или «данные из него могут утечь», чем чуть не заработала себе еще одно частное определение.
— Вы будете предоставлять суду код? — спросила Кульжанова у Бишимбаева после долгого перепирательства сторон.
— Я хочу, чтобы мой телефон был исследован, я даже требую, — сказал своим обволакивающим голосом экс-министр нацэкономики.
— Вы ответьте на вопрос, вы будете предоставлять суду код? — прервала судья.
— Я представлю код своему защитнику.
— Следует ли это понимать так, что вы отказываетесь предоставлять суду код от своего телефона?
— Я уже несколько раз сказал — нет, я готов предоставить телефон вам на исследование, но код я готов предоставить только своему защитнику.
— Прошу садиться. Поскольку подсудимый Бишимбаев отказывается предоставлять суду код от своего телефона, переходим к дальнейше процедуре судебного следствия.
Мнение о судье Кульбаевой и процессе адвоката Дмитрия КУРЯЧЕНКО
— У этой судьи способность — на лету схватывать суть, это редкое, скажу вам честно, качество в наших судах. Помню, Кульбаева рассматривала дело двух вице-министров энергетики — Джаксалиева и Садибекова, я в нем тоже участвовал, защищал директора департамента отходов. Там было восемь подсудимых, дело сложное, только томов 117, а еще столько же вещдоков. Разобравшись, она, несмотря ни на резонанс, ни на СМИ, возвратила дело прокурорам, сказав — разбирайтесь еще раз, есть ли здесь преступление. В итоге это дело потом опять зашло в суд, уже к другому судье, и тот оправдал всех восьмерых подсудимых, потому что после постановления Кульбаевой о возврате уже все было очевидно.
В деле Бишимбаева политики столько же сколько и настоящей юриспруденции. В нем много шума ради шума и пиара. А судья Кульбаева точно не теряет нить процесса. Она и здесь мгновенно ухватывает суть и ключевые моменты. Она способна быть реально независимой от сторон и СМИ и справедливой. В этом деле всего шесть томов, и она вполне видит нить, а где-то эту нить, кажется, вынуждено даже протягивает, к сожалению. На первый взгляд дело несложное, обычное бытовое насилие с трагическим исходом — смерть прекрасной девушки, дочери, сестры, подруги. Судья начала хорошо. Ей никто не мешал.
Она не позволяла очернять Салтанат! Это точно не есть правда! Суд заранее никак не может знать — очерняет или говорит правду Бишимбаев. Это только предстояло узнать суду и всем, раз все смотрят. А конституционное право Бишимбаева — быть выслушанным в суде. Суд не может его отменить. Он просто обязан и имеет своим долгом выслушать его. Подсудимый вправе защищаться от обвинения своими показаниями, в том числе… очерняя потерпевшего, это его позиция, и суд, делая замечания, не имеет права его заткнуть или зашить ему рот. Да и если он очернял её, он сам неизбежно упадет в эту грязь своим же лицом и даст основания суду сделать свои выводы. И потом суд обязан устанавливать все обстоятельства по делу, в том числе и характеризующие потерпевшую, ее поведение до и во время случившегося. А как по-другому? Точно так же суд обязан устанавливать и характеризующие данные подсудимого. Это прописано в УПК. Не зря же есть наука виктимология, которую все юристы проходят — изучение поведения жертвы.
Но с каждым процессом ситуация меняется, чувствуется, что стороны, СМИ, неуместная и уместная критика, подогреваемое общественное мнение, сама система и спешка неизбежно давят. Кульбаева пытается держаться. Ей крайне сложно выносить это давление. Удастся ли от него избавиться, не знаю, но надеюсь, что она сможет. Поэтому присяжные очень важны в этом деле.
Само дело явно сигнализирует власти о том, что запрос в обществе на справедливость крайне высокий. Народ испытывает жуткий голод, по справедливости. Но это дело его не в силах утолить даже на каплю.
