Владимир Дворецкий: Трудно одному идти против системы

Фото: Владимир Дворецкий

Известные павлодарцы идут на выборы. Так они проявляют свою активную гражданскую позицию. Отец пятерых детей, знаменитый на весь мир марафонец Марат Жыланбаев выдвинул свою кандидатуру по одномандатному округу № 1 в Астане. Он уже прошел первый этап регистрации. А в воскресенье, 29 января, свои документы для регистрации в качестве независимого кандидата в Павлодарский облизбирком отнес видный общественный и политический деятель, кандидат физико-математических наук Владимир Дворецкий. На той неделе он отметил своё 77-летие. Последние пять лет Дворецкий возглавляет Союз промышленников вторичной металлургии страны. Наша редакция поздравила именинника и взяла эксклюзивное интервью.

— Владимир Яковлевич, поздравляем вас с красивым возрастом! Судя по вашему настрою и активности, находитесь вы в отличной физической форме. Наверное, не совру, если скажу, что многие из молодых могут вам только позавидовать. Может, поделитесь секретами, как в наши непростые времена сохранять спокойствие и равновесие, физическое и психологическое здоровье?

— Главное — внутренний покой, меньше впитывать негатива, настроить себя духовно и морально на хороший лад, ну и, конечно, регулярные занятия физической культурой. А потом важно создать благоприятную среду вокруг себя, чтобы было меньше конфликтов. Хотя, честно признаться, без этого порой не обходится. Я начал регулярно заниматься в 70 лет. Было непросто, пришлось перебороть самого себя, и вначале даже заставлять через «не хочу» идти и заниматься спортом. Прогресс пришел не сразу. Но оказался существенным: тело изменилось, мышцы стали крепче, дыхание улучшилось, сама психология, и даже голова стала работать быстрее. Я и так был достаточно стрессоустойчивым, но сейчас стал еще более спокойно воспринимать различные моменты. До 10 килограммов скинул, но здесь, видите, важно не просто скинуть вес, но натренировать и укрепить тело. От чего-то пришлось отказаться, многому учиться заново. Это режим, правильное питание и правильный настрой. Занимаюсь шесть раз в неделю: три дня бегаю, затем обязательно тренажерный зал, вот эти растяжки Бубновского с усилением, утяжелением веса и так далее. У меня отличный тренер, который помогает сосредоточиться именно на важных моментах для здоровья.

Опять же, повторюсь, у меня сейчас такая работа ещё, что хочешь ты или не хочешь, но возникают какие-то конфликтные ситуации, пусть это большие или маленькие моменты, но периодически по разным вопросам приходится сталкиваться с уполномоченными органами, спорить, оспаривать, доказывать и защищать свои права и позиции. 

— Многие павлодарцы запомнили вас как хорошего хозяйственника и прекрасного ученого тогда еще индустриального института, а потом вы пошли в политику. Вас часто показывали по телевизору как одного из ярких и активных депутатов Мажилиса начала нулевых. А потом вы внезапно исчезли из поля зрения широкой общественности. Как так вышло? Ведь вы относитесь к тем людям, экспертам, кто стоял у истоков формирования политической культуры в Казахстане, но в последнее время мы потеряли вас из виду.

— Когда я избрался, я был одномандатник, то есть не входил ни в какие парторганизации. И считал, что так правильно и так должно быть. На первой же встрече с Назарбаевым, а их было две, я поднял вопрос по «Водоканалу». У меня была четкая позиция – такой стратегический для города и национальной безопасности объект должен быть в государственной собственности. В руках были депутатские полномочия, и я обратился к прокурору. Посмотрел договор, а там все по «кривому», отдали огромное муниципальное хозяйство почти бесплатно, за копейки какие-то. А чтобы на следующий день забрать, судя по этим бумагам, надо огромные деньги заплатить. Акимом области пришел Даниял Ахметов, и я сразу к нему с вопросом: нужно вернуть «Водоканал», нельзя такой объект никому отдавать. А Шпейзер уже обратился к Болату Назарбаеву, а тот даёт команду: «не лезьте к нему, это мой друг».

И вот у меня встреча с президентом. И я снова решил озвучить этот больной для всех павлодарцев вопрос. Сначала говорили о работе парламента, а когда беседа на общие темы закончилась, он спросил: у вас есть какие-то вопросы или просьбы? А это был 2002-й или 2003-й год. Я говорю: «есть проблема с «Водоканалом», его отдали в частные руки, так нельзя». Ответ Назарбаева был короток: «работайте с акимом по таким вопросам». Я снова: «Нурсултан Абишевич, видите, в чем дело, хозяин ссылается на вашего брата, то есть прикрывается им». Назарбаев вроде немного напрягся, но особого вида не подал, а потом повторяет уже сказанное выше, работайте с акимом — и точка.

Эта тема так и просела тогда, а что ты один можешь сделать? И второй вопрос у меня был по Химзаводу. Весь город шумел, все знали, что там происходит. Помните, крайне неприятная история ещё случилась, там человека одного убили, ничем расследование не закончилось. Так вот, по заводу же тоже все по «кривому» сделали. Когда Клебанов с компанией приватизировали энергетику, они хлор-щелочное производство забрали за 120 миллионов долларов, кажется. Точно не помню, но в разы цена больше должна была быть. И я подумал, если иду в депутаты, то подниму тему Химзавода, там надо разбираться, верну «Водоканал» в коммунальную собственность, там контролировать надо жестко. Но все осталось так, как есть. Ты хоть об стену головой бейся, но сделать что-то в таких условиях одному было невозможно. 

— Вы сказали дважды встречались с Назарбаевым. А о чем шла речь во второй раз?

— Во второй раз на приеме у президента он меня с порога спрашивает: а почему вы не в моей партии? Как-то было неожиданно, но я ответил, что выдвигался по одномандатному округу, никогда не был коммунистом и ни в какую другую партию не вступал. И он как бы, ладно, ладно, хорошо.  Вскоре после этого у нас произошло непонимание с Тасмагамбетовым, мы с ним по земельному кодексу «сцепились». Причем принципиально. В общем, у нас были полярные позиции по важным моментам. А потом Назарбаев предложил мне стать председателем нового комитета, который контролирует экологию в стране. Я отказался, сказал, спасибо за доверие, но буду заниматься общественной работой.

Потом меня Калетаев пригласил, он тогда был его замом по партии, и говорит: Владимир Яковлевич, мы приглашаем вас стать представителем партии в правительстве. В центральном аппарате создаем специальную структуру, как бы институт, просим вас возглавить эту новую важную структуру.  Говорю: слушай, Дархан, это мне интересно, я могу этим заняться. Понимаете, правительство — оно партийное, а партия не должна петь ля-ля-ля, а четко исполнять свои обещания, данные в электоральный период. А то народ поверил, проголосовал, депутаты избрались на четыре года, а потом как бы пропали. Поставил условие: если я соглашаюсь, то мы будем иметь больше самостоятельности, предлагать свои проекты. А если вы мною будете постоянно руководить, то не о чем вообще говорить. Он соглашается: Владимир Яковлевич, положа руку на сердце, обещаю вам, если вы инициируете проекты, сами это исполняете, никто не лезет. Честно признаться, и надо отдать ему должное, он действительно не вмешивался.

— В чем заключалась тогда ваша работа? 

— Там было четыре проекта: мониторинг строительства коридора «Западная Европа — Западный Китай», второй очень важный проект — мониторинг ФИИРа (Государственная программа «Форсированное индустриально-инновационное развитие» — ред.). Там распилили столько денег, это ужас просто. Говорить ничего не хочется. Проехался по всей стране, там столько абсолютно «левых» проектов, настолько всё примитивно, это была не индустриализация, а шаг назад, или вообще полные пустышки. И начались скандалы за скандалами. Третий проект касался тендеров в рамках «Самрук-Казына». Сразу договорились, если мы будем контролировать их, то наши представители станут реальными членами комиссий, чтобы все проходило прозрачно. Там деньги отмывались просто так, все это прекрасно понимали, и тогда Калетаев сказал: под вашу ответственность, и так мы договорились. Наши представители вошли в комиссии, и тут уже начались куда более серьезные скандалы.

По КТЖ, для меня же это тоже новое всё было, с утра до вечера разбирался, где же они пилят, как они выстраивают схемы под конкретного человека заранее, с которым есть договоренность. В общем, как нянька, или следователь был. В итоге — мы разобрались. И тут Мамин на нас пожаловался, что мы лезем везде. Меня Дархан Калетаев приглашает, мы втроем сидим, и он мне говорит: мне докладывают, что вы там душите всех, работать нормально не даете, наверное, у вас интересы там какие-то. Тогда я говорю, давайте не будем голову морочить друг другу, и разберемся по конкретным тендерам. Он сгоряча тут же набирает Султанова, помните, он был замом у него. По трубке дает команду: Владимир Яковлевич придет, ты нашу команду собери, и посмотрите. Я взял самых грамотных экспертов, пришли и разбабахали эти тендеры. И Султанов был вынужден признать, что мы правы, и даже уволил двух своих сотрудников. Вот такие у нас были серьезные разборки. Но опять-таки, дальше ничего не сдвинулось.

— А вы же ещё дольщиками как-то пытались заниматься, то есть нарушениями в сфере долевого строительства? Это, наверное, и стало последней каплей, после чего вы «пропали» с большой политической арены?

— Там тоже цирк был полный. Однажды целая толпа народа, это были возмущенные дольщики, пришли к центральному аппарату партии. А ответственные товарищи сидят себе тихо, как мыши, и не выходят из кабинетов. А я же, чтобы заниматься мониторингом важных государственных проектов, тоже вступил в партию, такие были условия, и был кабинет в этом здании.

Считаю, что мы все равно, несмотря на препоны, немало полезного все равно успели сделать. Ни о чем не жалею, что-то смогли, что-то не смогли сделать, но пытались и не скрывали проблем. Но против системы, если единомышленников мало, очень сложно идти.

Вот я решил заняться проверкой долевого строительства. Потом Нигматуллин пришел: зачем, Владимир Яковлевич, вы лезете в эти грязные тендера? Говорю: слушай, Нурлан, а как ты хочешь? Если там вор на воре сидит, а мы якобы ничего не видим и ничего не можем поделать, так не должно быть. И так не бывает в нормальном государстве. Если не хотите, чтобы я работал, то я и не буду, мне есть чем заняться. И он, похоже, тоже не мог по-другому повести себя в этой ситуации, потому что там, действительно, было много кривых схем, и многие были в курсе.

Вот на этих условиях, чтобы контролировать теневые дела, я согласился вступить в партию и начал выстраивать работу этого института. Хорошо начали, вскрыли многие болячки, писали обращения, поднимали вопросы на самом высшем уровне. Ну а когда ушел оттуда, все развалилось.

Не подумайте, что я хвалю себя, у нас целая команда отличных экспертов была, но, к сожалению, это уже история. Сейчас, наверное, мало кому всё это интересно. 

— То есть, вам намекали, чтобы сидели тихо и не поднимали лишнего шума, а вы нарушили соглашение?

— Что было, то было. При Калетаеве было проще, мы тогда с ним сразу договорились, что они не лезут в наши проверки. Приведу яркий пример. Еду в Караганду, где якобы делают самолеты. Уже презентовали, разрекламировали. В справке написано: собрали семь самолетов для фермеров. Захожу в ангар, а он пустой, зато куча красивых плакатов. Генеральный директор меня за ручку подводит, хвалится, что вот они уже президенту показали, он в таком самолете сидел. А я оглядываюсь вокруг — ничего нет, думаю, где же остальные «фермера». Ладно, по справке четыре уже продали, но где остальные? Заходим в кабинет, говорю этому директору: слушай, ты, кончай мне дурака валять, по справке вы четыре продали, где ещё три? Он все мнется, что-то шепчет про себя. Говорю: давай конкретно скажи, куда делись самолеты, или мы в другом месте по-другому будем разговаривать. Потом он честно признается: оказалось, они были на стажировке в Татарстане, технология тоже оттуда, они участвовали в сборке этих семи самолетов, и четыре самолета там же на месте продали. Каким боком, кто разрешил? Ему же два миллиарда или больше давали, но все деньги и самолеты распылились. Это же чистой воды подлог.

— А где были другие государственные контролирующие органы? Ведь два миллиарда — это ж по тем временам сумасшедшие деньги?

— Вот смотрите, я проверяю, пишу справку, что увидел, что выявил. Это реальные официальные документы проверок. Дальше должны быть действия соответствующих органов. И вот там, на следующем этапе, где должны были быть конкретные действия, там все глохло и спускалось на тормозах. Я не мог от себя это делать, там уже центральный аппарат. В той же истории по дольщикам. Пришлось же нам выйти в толпу и выслушивать критику, а их сотни, а может, тысячи человек было. До этого я специально зашел к Байбеку, он там по социальным вопросам курирующий был, еще совсем молодой, но зато в должности. Говорю ему: Бауржан, посмотри в окно, стоит толпа людей, их, грубо говоря, кинули на деньги, дай мне человека из администрации президента, который в этом разбирается. Я беру этого человека, мы выходим в толпу. Скажу честно, в первый раз оказался в такой ситуации, но постарались поговорить, утихомирить людей. А у них злоба на кинувших их бизнесменов. Разъяснили, какие действия мы будем предпринимать, чтобы помочь этим людям. Вроде сняли напряжение, они разошлись. Но потом ничего так и не сделали, ничем не помогли, и эти люди в итоге стали приходить ко мне: Владимир Яковлевич, вы нам обещали, вы смотрели нам в глаза, но вопросы до сих пор не решены. Стал разбираться, взял грамотного юриста, и там тоже вылезло столько всего. Я снова стал писать справки, доводить эти сведения до Ак Орды, что такие вот и такие проблемы в долевом строительстве. А акимом города тогда был Тасмагамбетов. 

— В общем, вы хотели разобраться в теневых схемах, а оказались как «белая ворона». Я правильно вас понимаю?

— Когда Нигматулин ещё был, он как будто бы пытался немного успокоить, отговорить, что не нужно нам лезть в эти тендера. А когда пришел Байбек, это превратилось в огромную пиар-кампанию и имитацию работы. Вот это уже был предел всему, написал заявление, сказал, все, ребята, до свидания. Это только часть таких фактов, о которых я сейчас вам открыто рассказываю.

А также было много разных непонятных и запутанных ситуаций и по законопроектам, и по мониторингу тендеров. Но это уже история, время должно все расставить по местам. Наверное, политологи и исследователи политической ситуации того времени еще напишут об этом немало книг и научных докладов.

Да, время было непростое, непростая политическая культура, подозрительные схемы, сплошная коррупция. А сейчас наступило время серьезных перемен, когда надо все кардинально менять. Все уже устали от пустых обещаний, нужны практические и эффективные действия. И я хочу поддержать президента Токаева, и буду баллотироваться в депутаты Мажилиса. Опыта, слава богу, достаточно, думаю, что смогу принести пользу и стране, и людям.

Тем более, что пока окружение президента, наверное, на 90 процентов — это люди из старой системы, а надо менять и политическую элиту, и политическую культуру в стране, делать все открыто, прозрачно и честно. Это большой шанс для любого нормального казахстанца, чтобы изменить нашу страну и обеспечить ей хорошее будущее.

У меня есть свои мысли, которые я изложу в своей предвыборной программе, что я смогу обещать, что волнует, прежде всего, людей, и какие вопросы буду решать. Но пока официально не получу регистрацию как независимого кандидата, я не могу об этом говорить.

— Владимир Яковлевич, спасибо, что согласились побеседовать с нами, действительно, много очень интересного узнали. Желаем вам успехов!