Родные и близкие основателя самой большой в мире коллекции грампластинок Наума Шафера готовятся к его поминкам. Профессора не стало вечером 11 октября. О чем размышлял и говорил Наум Григорьевич в последнее время, что его большего всего радовало, беспокоило и даже раздражало, и кому он завещал свою уникальную коллекцию, нам рассказала самый близкий его сердцу человек, соратник, единомышленник и муза — Наталья Капустина. Познакомившись однажды, еще будучи студентами КазГУ в Алматы, они были вместе 70 лет.
Вопрос — кто примет?
Похоронили профессора на Суворовском кладбище. Приехавшие на прощание из Израиля дочь Елизавета и ее муж заказали оградку для могилы, надгробный камень. Четвертого ноября они возвратились домой, а до этого ознакомились с завещанием Наума Григорьевича, помогли маме Наталье Михайловне сделать срочный ремонт. Недавно посреди ночи в профессорской квартире прорвало старую трубу, потоки воды хлынули во все комнаты. Сам музей не пострадал, разве что остались потеки на потолке концертного зала, расположенного на первом этаже. Текст завещания вместе с близкими Наума Григорьевича слушали и представители музея.
– Все, что нужно было, было сделано при свидетелях. И раньше (во время написания завещания – ред.) все было так же. Дочка наша сразу же сделала официальный отказ у нотариуса. А я подтверждаю, что Наум Григорьевич, а мы совместно принимали решение, передает величайший труд всей своей жизни нашему государству. Единственное, его беспокоило, что будет с коллекцией в будущем: чтобы она не пропала, не исчезла и продолжала служить людям. И я обеспокоена, мы все-таки 70 лет это делали вместе. Пройдет полгода, завещание вступит в силу, и тогда будет видно, город примет коллекцию или область. Он (Наум Григорьевич – ред.) там (в завещании – ред.) пишет: «если откажутся, то тогда передается в Центральный государственный архив кино-фотодокументов и звукозаписи РК в Алматы», – раскрыла нам содержание завещания Наталья Михайловна, особо отметив, что он не мог поступить иначе, ведь он очень любил Казахстан.
– Для него не было другой настоящей Родины, и не потому, что он здесь прожил с детства. Казахстан, собственно, спас его семью. А все другие родственники погибли в гетто, фашисты их уничтожили. И он мог погибнуть вместе со всеми, но благодаря этой земле, народу этой страны он сам, его родители и младший брат сумели выжить. Здесь он получил великолепное образование, здесь встретил необычайно талантливых людей, подружился с ними. Одним словом, нашел себя и состоялся как профессионал именно в Казахстане. Мы никогда за деньгами не гнались: ни он, ни я. Ничего за деньги не делали, ни копейки ни с кого не брали. Если ему откуда-то что-то присылали интересное, в обмен он мог что-то другое из пластинок этому человеку отправить в знак благодарности, – вспоминает вдова Наума Григорьевича.
В свое время за коллекцией Шафера развернулась настоящая охота. США, Россия, Великобритания, Израиль – очень многие государства проявляли интерес и хотели бы заполучить себе уникальные записи. По признанию Натальи Михайловны, поступали и заманчивые предложения, но профессор как мог «держал оборону», никому не отдал ни одной пластинки. А по городу нередко ходили слухи, что Павлодар в любой момент может потерять этот бесценный фонд, потому что официально уникальная коллекция находится в частной собственности самого профессора, а государству принадлежат только стены музея, инвентарь и часть техники.
– Пусть все сохранится как есть. Нашу квартиру после моего ухода в мир иной я уже завещала государству. Официально, нотариально. Поэтому музей еще расширится за счет квартиры, площадей станет больше. Кто-то, может, скажет: «тут слишком тесно, нужно современное здание». Но ведь не в этом ценность и суть дела. Вот я однажды была в музее Мухтара Ауэзова в Алматы, специально ездила, кое-как нашла его, он был уже закрыт, а у крыльца сидел человек. Когда узнал, что я специально приехала из Павлодара, он быстро сбегал куда-то, пришел мужчина в белом костюме, открыл музей и со мной одной ходил, обо всем рассказывал. Там все очень плотненько устроено, никакой помпезности, все по порядку, с душой и любовью сделано. И здесь у нас есть отдельные помещения – пусть небольшой, но свой концертный зал с камерной обстановкой; хранилище; библиотека и комнаты, где наши специалисты переносят записи с пластинок на цифровые носители. И последнее пожелание Наума Григорьевича было, чтобы все сохранилось для истории именно таким образом, как было при его жизни, – подчеркнула муза композитора.
Это важно сохранить на века
– Он собрал лучшие образцы музыки со всех континентов и даже народов. Здесь и библиотека, и нототека, и фильмотека, – все классические фильмы собраны в одном месте. Конечно, все прекрасно знают, насколько он был влюблен в казахскую музыку, поэтому эта часть коллекции была одной из самых близких его сердцу. Про музей Шафера знает весь мир. Знает, что вход тут бесплатный, государство содержит. Надеемся, так и сложится в дальнейшем. Одним словом, павлодарцы могут быть спокойны, никакие родственники не претендуют на коллекцию. Все это должно остаться в Павлодаре, радовать его жителей и гостей города.
Она напомнила, что первые 30 пластинок, будучи еще 10-летним мальчиком, Наум привез во время депортации его семьи из Бессарабии. А сама коллекция по сути начала формироваться уже в студенческие годы. Он ездил по городам и далеким аулам, вел переписку с коллекционерами из других мест, находил редчайшие экземпляры. Сейчас таких записей музыки, а также песен с голосами гениальных певцов прошлого больше нигде не осталось.
– Разные случаи и разные истории были. Одна из моих родственниц далеких жила в Томске, а ее муж после войны вернулся без ног. Так вот я узнала, что у них есть несколько интересных пластинок, и попросила подарить их нам. Они согласились, и Наум поехал к ним. Привез семь пластинок-гигантов. Там еще музыка была хора старого собора Христа Спасателя в Москве, который большевики взорвали. Каким-то образом у них сохранились эти записи, хотя это было небезопасно. А нам оказалось не на чем их проигрывать, потому что они граммофонные. То есть такая ценная реликвия. А еще он привез оттуда серию рисунков о Великой Отечественной войне, разные книги, – поделилась воспоминаниями Наталья Михайловна.
Наум Шафер и Наталья Капустина учились вместе в Казахском государственном университете. Он – из депортированных бессарабских евреев, она – уроженка небольшой деревни Восточного Казахстана. Познакомились случайно, когда ходили смотреть оперу или театральную постановку.
– Он кропотливо собирал пластинки по всему миру. Внимательно слушал каждую запись, изучал историю происхождения той или иной песни, мелодии, вел картотеку. Я всегда удивлялась, как тонко и аккуратно это он умел делать. А в последнее время, когда зрение уже потерял, перестал куда-то выходить, у него появилось много часов на размышления. Он, конечно, очень много переживал по поводу того, что происходит в мире. Это его сильно беспокоило. Когда глубоко погружался в размышления, я приносила ему проигрыватель, ставила разную музыку, и мы вместе слушали. Ему 91 год был, и мы острее стали воспринимать, чем раньше, когда были замотаны всякими делами, бытовыми вопросами, нескончаемой суетой. Он с таким наслаждением прослушивал все. Говорил: «правильно они делали. И то, что Вано Мурадели писал то, к чему душа лежала, или другие композиторы. Не надо было им симфонии и оперы писать, а вот избрали жанр песни, и эти произведения остались в мире». У него было еще много планов, которые он хотел воплотить в жизнь. Главное – перевести все записи на современные носители. Надеюсь, наши друзья, наш дорогой коллектив продолжат его дело. Это очень важно – сохранить уникальные мелодии и голоса на века, – поделилась вдова профессора Шафера Наталья Михайловна Капустина.
Фото автора и из семейного архива Наума Шафера
