Мысли по поводу январских событий в Казахстане
Разъяренные трактористы в Париже, мертвые велосипедисты в Лондоне, автолошади в Бухаресте, мыши с плакатами в Белграде – каких только акций протеста не видел мир. Но где-то демонстрации заканчиваются кровью и мародерством, а где-то дают здоровый импульс к поиску компромисса. Почему? Попробуем разобраться.
Ззяяя?
Белград. Зима. Парламент. Перед зданием – две палатки. Громкая музыка из динамиков. Зажигательные танцы случайных прохожих. Туристы с фотоаппаратами интересуются: по какому случаю веселье? Танцоры жизнерадостно отвечают: так это протесты у нас, вторую неделю уже.
Иноземцы недоуменно улыбаются и медленно удаляются, все время оборачиваясь. Протестное ча-ча-ча тем временем возобновляется с удвоенной силой.
То, что для нас экзотика и «низзяяя», для белградцев – обыденность и серые будни. На людей с плакатами, хоругвями и мегафонами можно наткнуться в самых неожиданных местах. Но чаще всего они украшают собой Пионерский парк, который очень удачно расположен между парламентом, президентским дворцом и мэрией Белграда.
Пикник на обочине
Численность протестующих и тематика их выступлений варьируются до бесконечности. Иногда под балконом президента можно увидеть мощную оппозицию в лице двух бабулек с кастрюльками: старушки изо всех пенсионерских сил наяривают ложками по кухонно-музыкальным инструментам и громогласно оповещают власти о своем видении общественно-политической ситуации в стране.
А иногда в парке собираются сотни и даже тысячи человек. Причем чужакам не всегда бывает понятно: это праздник или акция протеста? Потому что практически все демонстрации здесь происходят в режиме народных гуляний: походили с плакатами, попели песни – и пошли по окрестным кафешкам кофе пить.
Полиция демонстрантов не разгоняет, она их заботливо охраняет – чтобы, не дай бог, никто не упал и под ноги другим не подвернулся. На некоторые шествия – в частности, экологические – белградцы даже с детьми приходят. Знают: инцидентов не будет. Наоборот, ребятне будет интересно, потому что – вон двухметровая мышь плакат понесла. Переживает мышь, как и люди, за будущее своих детей. Поэтому детям здесь самое место. Пусть знают, что все это – ради них. И пусть учатся потом сами заботиться о будущем уже своих детей. Так рассуждают местные жители.
И мне, если честно, потребовалось немало времени, чтобы к этому привыкнуть. Первые годы все, что я здесь видела, казалось мне аттракционом невиданной демократии.
Про бабушку и гей-парад
Белград. Лето. Центр. Поперек одной из главных улиц – сплошной заслон спецназовцев. Щиты, каски, дубинки. Все очень серьезно.
Через кордон, однако ж, пытается просочиться крохотная русская бабушка-туристка. Следует забавный диалог на сербско-русском языке.
– Госпожа, эта часть города перекрыта, – останавливает старушку страж порядка. – Здесь сейчас пройдет гей-парад. А с той стороны приближается шествие антиглобалистов. Мы пытаемся предотвратить столкновения, поэтому отойдите, пожалуйста, на безопасное расстояние.
– Но мне нужно в отель, а он в перекрытой зоне находится, – тычет бабушка пальцем в далекое белое здание, возле которого машет радужными флагами сексуальная оппозиция.
– Как только парад закончится, оцепление снимут, и пройдете, – обещает спецназовец.
– Но я на ужин опоздаю, внучок! И мне таблетку надо принять, – хватается за сердце бабушка.
Рэмбообразный внучок сдается:
– Ну хорошо, я вас пропущу. Но идите строго с колонной демонстрантов, никуда не сворачивайте, там везде оцепление.
И бабуля удаляется в веселой толпе геев и лесбиянок, горестно причитая:
– Господи, хоть бы это в российских новостях не показали! А то завтра соседки по подъезду ржать будут: Ирка-то наша на старости лет на гей-параде зажигает!
Политический контекст
Иногда местным властям действительно приходится принимать серьезные меры, чтобы обеспечить порядок во время демонстраций. Чаще всего – как раз в случае с гей-парадами, которые вызывают, прямо скажем, неоднозначную реакцию у консервативных слоев населения. И чтобы эти консервативные слои не выразили свое мнение действием, выставляются заградительные кордоны.
Однако в подавляющем большинстве случаев демонстрации проходят исключительно мирно. Самый яркий пример – серия протестных акций, которые всколыхнули Сербию прошлой осенью.
Поводом для волнений послужила весть о том, что некая международная корпорация собирается начать в стране добычу лития.
Вместо того, чтобы обрадоваться халявному доходу, дотошные сербы углубились в чтение научной литературы. Изучили все данные о том, какой ущерб экологии могут нанести подобные разработки, а заодно и поинтересовались деятельностью той самой корпорации, которая уже что-то там добывала в странах третьего мира. Прочитанное настолько не понравилось населению, что оно решило выступить против строительства рудников.
Масла в огонь подлило и принятие закона об экспроприации, в котором было прописано, в каких случаях и на каких условиях государство может забрать частные земли на общественные нужды. Народ сложил два и два: литий в земле, земля у крестьян, но закон позволяет эти земли забрать.
Народ против
И народ вышел на мосты и дороги, чтобы сообщить властям о своем несогласии с происходящим. Акции протеста проходили неоднократно по всей Сербии. Движение на многих участках было парализовано.
Кое-где ситуация становилась напряженной. С одной стороны, происходящим возмущались те, кто в демонстрациях не участвовал, а просто ехал по своим делам – и не мог попасть домой или на работу из-за блокады мостов. С другой стороны, отдельные политические силы, конечно же, не упустили удобного случая и постарались воспользоваться энергией народного протеста в своих целях.
Но демонстранты, видимо, заранее предвидели такое развитие событий. И просто передали по цепи: «Ни в коем случае не поддавайтесь на провокации и не проявляете агрессию».
Это возымело действие. Никаких погромов, мародерства и насилия не было и в помине. Акции были исключительно мирными. И результативными. Закон об экспроприации власти отослали на доработку, а планы международной корпорации по добыче сербского лития отправили в мусорную корзину.
Голь на выдумки хитра
Акции протеста, пикеты, митинги и демонстрации происходят в разных точках планеты по разным поводам и с разным результатом. Иногда они заканчиваются насилием, кровью и переворотами – там, где людям нечего терять.
А если терять есть чего (как например, в благополучной старушке-Европе), народ на площадях ведет себя вполне прилично, и акции протеста иногда превращаются в своеобразные хепенинги. К примеру, в 2015 году французские фермеры вывели более 1300 тракторов на улицы в центре Парижа в знак протеста против падения своих доходов.
А в декабре 2013 года сотни лондонских велосипедистов собрались возле управления транспорта и притворились мертвыми. Таким образом они выразили возмущение ситуацией на дорогах, опасной для тех, кто передвигается на двухколесных конях.
В Румынии же в 2011 году автовладельцы додумались протестовать против роста цен на бензин с помощью реальных коней. По всей стране на заправки приезжали машины, запряженные лошадьми. Залив бензин, люди расплачивались самыми мелкими монетами – чтобы кассирам было над чем подумать, пересчитывая медяки.
Не колбасой единой
Акции протеста – конечно же, самый радикальный метод воздействия на власть. Он сам собой отпадает, если у населения появляется другой, более действенный рычаг.
В том же Белграде несколько лет назад произошла фантастическая, на мой взгляд, история. Городские власти решили построить канатную дорогу от старинной крепости, которая находится на высоком холме, вниз – в парковую зону.
Народ оригинальную идею не оценил, справедливо сочтя, что строительство канатки нанесет непоправимый ущерб культурному объекту. Люди не поленились организовать референдум и выразить свое мнение по этому вопросу. Более того – на отцов города подали в суд.
Отгадайте с трех раз, на чьей стороне оказалась Фемида? Не поверите, на стороне народа. Суд поддержал истцов и обязал городские власти остановить строительство. Двухтысячелетнюю крепость спасли.
Я даже не знаю, что для меня в этой истории удивительнее: то, что народ подал в суд не из-за колбасы, а из-за исторического наследия, или то, что власти проиграли.
Судьбоносные мосты
Но такие прецеденты очень обнадеживают. Потому что лично я не верю в революции. Насилие на улицах не изменит главного – социальной нормы; того, что считается правильным или неправильным внутри самого общества.
Социальная норма в Сербии и у нас – это не одно и то же. Люди, которые перекрыли белградские мосты, протестуя против рудников, – это те же самые люди, которые в 1999 году закрыли собой эти же мосты, находившиеся под прицелом натовских бомбардировщиков. Весь мир тогда облетели кадры, как во время бомбежек сербы танцевали на мостах, рисуя на майках мишени.
Для этих людей их город и их страна – это продолжение их квартиры. Поэтому здесь – никакого мародерства, никаких грабежей и никаких безобразий, как во время демонстраций, так и в обычные дни. Здесь безопасно гулять по городу даже в самое темное время суток и в самом отдаленном микрорайоне: никто не нападет, телефон не отожмет, не обесчестит и не убьет. Взаимоотношения между людьми здесь несколько иные. Поэтому и взаимоотношения народа и власти – тоже иные. Причинно-следственная связь именно такая, не наоборот. Но это уже тема для другого разговора.
Татьяна Гуторова, Сербия, специально для НЖ
