65 лет совместной жизни отметят в этом году Алла Братолюбова и Дек Тин Ким. Мои прабабушка и прадедушка. Прежде чем встретиться в степях Казахстана и влюбиться друг в друга с первого взгляда, они пережили многое: годы репрессий, Великую Отечественную войну, послевоенное восстановление. Будучи совсем маленькими детьми, они столкнулись со смертью и чудом выжили.
Дек Тин Ким родился на Дальнем Востоке, а Алла Братолюбова – в Ленинграде. Ничто не предвещало их встречи, если бы не глобальные события, происходившие тогда в стране.
– Осенью 1937 года, перед началом учебного года, мы жили на Дальнем Востоке, в лесу. Колхоз назывался «Ленинский Путь». И совершенно неожиданно сообщили, что нас выселяют. В один не очень прекрасный день приехали военные машины, солдаты. Хотя дороги не было, кругом болота, они деревья пилили, чтобы настилать дорогу. И вот машины дошли, и нас посадили. Нас предупредили, что груз с собой должен быть не больше 36 килограммов на каждого человека. Все остальное мы бросили: дома, скот, ульи с пчелами, домашнюю утварь – все бросили. Посадили и увезли в город Иман, сейчас его переименовали в Дальнереченск. Там японцы воевали, – вспоминает Дек Тик Ким.
А его будущая супруга Алла в то время еще совсем ребенком жила в Ленинграде. О репрессиях она тогда ничего не знала, родные не пострадали, но счастливое детство скоро закончилось: спустя несколько лет началась Великая Отечественная война. Немцы нещадно наносили авиаудары по городу на Неве.
– Жили мы в Ленинграде, наша вся семья, папа, мама, я, сестра и брат. Мамины родители тоже жили в Ленинграде. Мы как раз гостили у них, когда началась война. Пришли чайку попить. До сих пор помню тот день – воскресенье. Окна были на взморье, а рядом военные заводы. И вдруг началась стрельба, дом трясти начало, все ходуном. Мы все перепугались, думаем, что такое, не можем понять. Мы не знали, что война началась, побежали, встали в дверных проемах, стояли так, а потом через некоторое время передали, что началась война, немцы напали на нас и Киев бомбили, – вспоминает Алла Братолюбова.
Будущая супружеская пара переживала череду переселений и эвакуаций. Дек Тин Ким, не зная русского языка, «путешествовал» в товарных вагонах, битком набитых людьми, направлялся в далекий Казахстан. «Вот так 46 дней, мы ехали с Дальнего Востока в Казахстан, куда-то под Петропавловск. Станция Красноармейка, где нас высадили вечером и сразу на телегах развезли, наутро оказалась небольшим селом. Сюда, оказывается, раньше нас были выселены поляки и грузины. Стояли пустые дома, построенные без пола. И нас заселили, каждым домик давали, домиков таких много было. Ни дров, ничего нет. И вот мы там жили, сами собирали кизяк, по степи бегали, – делится детскими воспоминаниями Дек Тин Ким.
А в Ленинграде в первые дни Великой Отечественной войны царила паника. Фашисты уничтожали все на своем пути. Началась массовая эвакуация.
– Стали детей отбирать, эвакуировать, а я тогда маленькая была, только в первый класс пошла, мне было восемь лет, мама не отдала меня. У нас в Великом Новгороде жил папин брат родной, мать его жила, брат с женой жили, мы решили туда выехать, чтобы немножечко переждать и вернуться в Ленинград, не думали же, что такая война будет. Что творилось на вокзале, боже мой, тут детей эвакуируют, женщины кричат, меня от мамы оторвали, под какую-то машину чуть не затащили, мама кое-как меня оттуда достала, – рассказывает Алла Братолюбова.
С паникой и массовой гибелью людей еще подростком столкнулся Дек Тин Ким. Во время беспрестанных принудительных переселений погибали от недоедания и болезней по несколько человек каждый день, с ужасом вспоминает Дек Тин Ким.
– Даже чтобы похоронить погибших, не было лошадей, телег не хватало. Верблюд один был, больше воду возил. И вот стоим целый день в очереди мы, дети, с ведрами. Но дают только три литра. Я это хорошо помню, мне 12 уже лет было. Люди с голоду умирали – ну нет ничего! Осенью рис раздавали понемногу, овощей нет, за зимовку, наверное, половина переселенных умерла, – рассказывает Дек Тин Ким. – А спустя несколько лет был вырыт канал. С реки пошла вода, которой поливали рисовое поле. Взошел невиданный урожай, спасший оставшихся в живых от голодной смерти.
Тем временем Алла Братолюбова уже находилась в Великом Новгороде. Сводившие с ума бомбежки начались и там.
– Страшная бомбежка, мы с братом маленькие были, маму сразу погнали противотанковые рвы рыть, там же Новгород был обнесен весь валом, и на этом валу противотанковые рыли рвы. Мы жили с братом в деревянном особняке. Под кровать заберемся с ним, кругом бомбежка, дрожит все, боже мой, ну ладно, как будто мы там спасемся под кроватью. Вот и до нас дошла эвакуация. Детей, молодых ребят, брата моего хотели забрать, я не знаю, как мама сумела его вывезти на баржах с Новгорода по Волхову. Уже немец наступает, вот-вот, вот-вот. Он же занял Новгород. Половину, – рассказывает Алла Братолюбова.
Между тем Дек Тин Ким служил в трудармии.
– Призвали меня, и нас увезли, тоже больше 30 дней ехали, и привезли в Ясную Поляну. А там мы жили в бывшей казарме, во второй день нас распределяли по городам, меня направили в город Алексино, от Курска недалеко. Калуга рядом. И нам поручили грузить военные грузы. Ящики какие-то, мы не знали, что там находится. Жили в казарме, кормили дважды в день, а работа-то тяжелая! Выспаться толком тоже не всегда удавалось: легли, а потом вдруг ночью – подъем! Прибыл эшелон, вагоны. И опять идем, грузим. Вот так в трудовой армии. А потом уже, после того как Курск освободили, легче стало, – рассказывает Дек Тин Ким и вспоминает, какие раньше были люди, отдавали последнее – во имя Победы.
– В фонд Красной Армии, кто что имеет, сдавали. А у отца фуфайка одна была, и то старая. Он пришел домой, зимой холодно в Уштобе, в пиджаке пришел, мать спрашивает: «Куда фуфайку единственную дел?» Он говорит: «В фонд Советской Армии отдал». – «Почему?» – «Все сдают, а я заместитель председателя, коммунист тем более». Вот такие люди были! – говорит Дек Тин Ким
Великую Победу Алла Братолюбова встретила на Кавказе, а ее будущий муж – в Казахстане. Спустя много лет они встретились в Железинском районе. Он был директором школы, она – молодая учительница-романтик, приехавшая из Ленинграда сеять разумное, доброе, вечное…
Прабабушка и прадедушка с детства рассказывали мне истории, которые происходили с ними в годы войны. И по сей день они учат меня, что самое важное – это мирное небо над головой. Помню, как бабуля со слезами на глазах вспоминала свою двоюродную сестренку Женю, которая в блокаду Ленинграда была совсем ребенком, «Мамочка, соскобли мне крошечки хлеба с ножичка, я так кушать хочу», – говорила Женечка. Она умерла от голода, почти вся моя родня умерла в блокаду. Еще бабуля рассказывала про своего дядю: «Когда только началась война, дядя сложил в маленький узелочек свои серебряные ложки и немного драгоценностей, которые у него были, и выбежал из дома. Он остановился возле оврага, у него была астма, началась одышка. Дядя не мог перенести узелок через овраг, наверное, он хоть был и маленьким, но тяжелым. Рядом проходила медсестра, он попросил ее помочь ему. Она взяла его узелочек и убежала с ним. Дядя от испуга начал задыхаться, упал и умер возле этого оврага». Надеюсь, эти драгоценности не принесли ей счастья. А мой дедушка, будучи старшим ребенком в семье, видел, как умирают его братья и сестры. Их в семье было семеро, а в Казахстан дошли только трое.
…Я безгранично люблю и уважаю своих дедулю с бабулей. Они прошли такой тяжелый путь, но в награду жизнь дала им любовь, которую они пронесли через всю свою жизнь. Я с детства говорила, что хочу себе такого же мужа, как дедушка. Доброго, умного и понимающего. Что хочу прожить столько же лет бок о бок со своей второй половинкой. Я знаю, что любовь существует. Ведь я вижу ее каждый день в глазах бабушки и дедушки!
Вероника Русанова, газета «Наша Жизнь» №17, 04.05.17,
фото из семейного архива
